(no subject)

Интересно, как это выяснилось. Чтобы это выяснилось, Рей же должна была в какой-то момент как-то проявить свою суицидальность. Типа:

Пятилетняя Рей: Как же хочется сдохнуть...

Гендо: А вот это попробуйте... Ни в коем случае!

И потом как-то пообещать, что позже. Или, например, пяток-другой маленьких Рей покончил с собой (подручными средствами в лабе, черная комедия), пока наконец Гендо не осенило, что их придется воспитывать, а то в натуральном состоянии оно стремится вернуться в состояние полного покоя. Один вдруг поперхнулся, и их осталось девять.

Но интересно, что теперь ей страшно, как Кириллову, к которому приходит Верховенский с "ну теперь-то можно".

(no subject)

Вот, я же говорю -- захотел и встал, порыв с виду ужасный и необъяснимый, практически бессознательный. Как мы помним, в юности Андреев угорал по Шопенгауэру и страдал философской интоксикацией от "Воли и представления". Навуходоносор утверждает свою иррациональную волю. Но если весь мир вокруг, пейзане эти убогие, как бы говорит тебе "не вставай, не вставай -- тыжцарь", а ты как мужык встаешь, то ты как бы наебывашь ту непонятную силу, которая рулит вселенной, и которая вынесла тебя на вершину. Как в "Time Out of Joint" Филипа Дика, чтобы наебать матрицу, надо было сделать что-то из ряда вон выходящее: нарушить рутину, распорядок, сделать непредсказуемое. Чтобы санитары не успели отреагировать и пресечь. (Забавно, что при этом ГГ занимался как раз предсказанием, да?)

Т. е., I want to swing with my eyes shut and see what I hit. Хочу и пробую наугад, как Гамлет, тыкающий шпагой через занавеску. Эквифинальность жизни, я так понимаю, подталкивает его к экспериментам -- если конец один, то можно и лизнуть прокаженного, и что угодно вообще.

Другое дело, что счастья ему это новое знание -- как там на той стороне принципа удовольствия унижения -- не принесло. Но кто вообще ждет счастья от знаний?