(no subject)

Читаю "В людях" Горького, и мне кажется, что в этом фрагменте хорошо выражено отношение Алексея Максимыча к готам ребятам вроде Сологуба и Андреева.

Здесь маленького Горького брат (двоюродный, я так понял) зовет показать какую-то офигенскую штуку. Штука оказывается, ээ, самодельной часовней с гробиком воробья -- такой как бы маленькой жуткой подземной церковью, в высшей степени еретичной, попирающей чувства верующих и в целом гадкой. "Хорошо?" -- спрашивает брат после осмотра.

"НЕТ", -- отвечает Горький.

А потом он брата пиздит.

Это все было бы смешно, если бы так точно не переплеталось, не накладывалось бы на -- ему открывают нечто тайное, запретное, связанное со смертью и очарованностью смертью, в каком-то смысле открывают душу, и его первая, базовая реакция -- отвращение. Это какой-то такой базовый инстинкт избегания нездоровья, с которым он, вероятно, ничего не может сделать. Но он не просто говорит "нет" -- он затем разрушает тайный храм собственными руками. И в этом месте я, пожалуй, с ним расхожусь, потому что для меня в целом любое искусство, даже то, которое мне не нравится, заслуживает своего места. Продолжая параллель, я бы не расхуячил (любой) свежий рассказ Андреева, не выбросил через забор и не приказал бы переписать заново на благо революции. Это как-то... бестактно. Оно уже создано. Человек, бля, уже создан таким природой. Хуле ты играешь в демиурга?

И этот момент еще с дружбой. Наверное, приятно чувствовать себя борцом с дегенеративным искусством, -- да что там, точно приятно, но неужели так же приятно пиздить близких друзей? И не тошнит? Разве не хочется, так сказать, прикрыть их секретные пещеры от жестокого мира? Тоже непонятно.


Саша зажег спичку, потом огарок восковой свечи, сунул его в эту дыру и сказал мне:
— Гляди! Не бойся только...
( Read more... )

https://ilibrary.ru/text/1854/p.1/index.html